11.10.2019
11.10.2019
НАРРАТИВНЫЙ
ПОДХОД
В АРТ-ТЕРАПИИ:
нарратив как композиционное построение
НАРРАТИВНЫЙ
ПОДХОД
В АРТ-ТЕРАПИИ:
нарратив как композиционное построение
11.10.2019
Статья посвящена исследованию возможности применения нарративного подхода в арт-терапевтическом консультировании посредством использования разработанной стратегии: структурно-образного моделирования художественного и изобразительного творчества автора. Мы исследуем нарратив вместе с художественным творением автора.
Статья посвящена исследованию возможности применения нарративного подхода в арт-терапевтическом консультировании посредством использования разработанной стратегии: структурно-образного моделирования художественного и изобразительного творчества автора. Мы исследуем нарратив вместе с художественным творением автора.
В настоящее время методология арт-терапии представляет собой интенсивно и динамично развивающуюся область психологического знания. Данное обстоятельство объясняет возросший интерес к проведению комплексных и междисциплинарных исследований в разработке и применении психологических приемов диагностики, консультирования, коррекции. Одним из актуальных вопросов в теории и практике арт-терапии остаётся понимание вербальной и невербальной репрезентации опыта автора как совокупности признаков, определяющих феномен нарратива. Наррация – повествовательный акт, который является естественным элементом и неотъемлемой частью интеракций терапевтического пространства. В этом процессе рождающийся нарратив автора исследуют разнопланово по функциям и значению. Тем не менее, для методологии арт-терапии, нарратив – новое понятие, в отношении которого нет единого мнения по анализу признаков проявления, критериев оценки, диагностирования. Данная работа обусловлена потребностью в создании новых стратегий исследования нарратива в арт-терапевтическом консультировании.
В психологию и терапию понятие «нарратив» вошло как междисциплинарное вместе с «лингвистическим поворотом» в области гуманитарных наук в 1980 годах. В современных направлениях психологии исследуется текст и его речевые единицы для изучения психологических особенностей автора (С. А. Сухих), главные темы сюжета и фабулы для анализа личности автора (В. Лабов, Дж. Валетский), художественный текст, для определения эмоционально-смысловой доминанты выраженности типов характера автора (В. П. Белянин), метафорический нарратив для развития личности автора (Т. Д. Зинкевич – Евстегнеева, А. В. Гнездилов). Научная новизна исследования, на которую опирается данная статья, состоит в том, что это принципиально иной взгляд на изучение теоретических и практических возможностей применения нарративного подхода в арт-терапевтическом консультировании. Мы полагаем, что нарратив (история автора) это целостный образ, имеющий структурно-композиционное построение.
Опираясь на теорию восприятия (Х. Эренфельс, А. Н. Леонтьев, Ф. Х. Олпорт, Дж. Брунер, Дж. Гибсон и другие) и структурно-антропологический подход (В.Н. Никитин) для понимания индивидуальных особенностей нарратива как композиционного построения мы обращаем своё внимание на свойства восприятия и его характеристики. Избирательность – это психический процесс, при котором из общей массы накопленного опыта выделяются наиболее значимые фигуры, а остальное «пространство» выступает для нее фоном. Избирательность восприятия определяется интересами, потребностями, установками и личностными качествами человека. Опираясь на это положение, мы можем предположить, что актуальное и второстепенное проявляется в образе наррации, который создает автор, будь то художественный текст, биографическое письмо, диалог, любая форма повествования, устная или письменная. Нарратив, тем самым, представляет собой личностную интерпретацию действительности. Автор описывает те фрагменты действительности явления, чувства, с которыми знаком, и развивает такие умозаключения, которые ему близки и понятны. Для наибольшего отражения своих чувств и действительности он использует языковые элементы описания, ассоциации и метафоры, наполненные субъективным значением. Соответственно, картина мира, отображенная в нарративе, выполненном в любой повествовательной форме, является репрезентацией личностного опыта мира автора, и тем самым отражает и личностные психологические характеристики автора.
Согласно исследованиям В. Н. Никитина и А. И. Лобанова, «О степени завершенности произведения можно говорить, исходя из анализа его признаков выразительности. Критерии выразительности композиции позволяют определить, на каком уровне возникает ошибка в восприятии проблемной ситуации» [1, с. 36]. Особенности личности творящего респондента исследуются на основе его способности к созданию целостного выразительного образа. Опираясь на систему критериев композиционного построения целостного образа, разработанную В.Н. Никитиным, мы определили стратегии структурно-образного моделирования нарратива.
В психологию и терапию понятие «нарратив» вошло как междисциплинарное вместе с «лингвистическим поворотом» в области гуманитарных наук в 1980 годах. В современных направлениях психологии исследуется текст и его речевые единицы для изучения психологических особенностей автора (С. А. Сухих), главные темы сюжета и фабулы для анализа личности автора (В. Лабов, Дж. Валетский), художественный текст, для определения эмоционально-смысловой доминанты выраженности типов характера автора (В. П. Белянин), метафорический нарратив для развития личности автора (Т. Д. Зинкевич – Евстегнеева, А. В. Гнездилов). Научная новизна исследования, на которую опирается данная статья, состоит в том, что это принципиально иной взгляд на изучение теоретических и практических возможностей применения нарративного подхода в арт-терапевтическом консультировании. Мы полагаем, что нарратив (история автора) это целостный образ, имеющий структурно-композиционное построение.
Опираясь на теорию восприятия (Х. Эренфельс, А. Н. Леонтьев, Ф. Х. Олпорт, Дж. Брунер, Дж. Гибсон и другие) и структурно-антропологический подход (В.Н. Никитин) для понимания индивидуальных особенностей нарратива как композиционного построения мы обращаем своё внимание на свойства восприятия и его характеристики. Избирательность – это психический процесс, при котором из общей массы накопленного опыта выделяются наиболее значимые фигуры, а остальное «пространство» выступает для нее фоном. Избирательность восприятия определяется интересами, потребностями, установками и личностными качествами человека. Опираясь на это положение, мы можем предположить, что актуальное и второстепенное проявляется в образе наррации, который создает автор, будь то художественный текст, биографическое письмо, диалог, любая форма повествования, устная или письменная. Нарратив, тем самым, представляет собой личностную интерпретацию действительности. Автор описывает те фрагменты действительности явления, чувства, с которыми знаком, и развивает такие умозаключения, которые ему близки и понятны. Для наибольшего отражения своих чувств и действительности он использует языковые элементы описания, ассоциации и метафоры, наполненные субъективным значением. Соответственно, картина мира, отображенная в нарративе, выполненном в любой повествовательной форме, является репрезентацией личностного опыта мира автора, и тем самым отражает и личностные психологические характеристики автора.
Согласно исследованиям В. Н. Никитина и А. И. Лобанова, «О степени завершенности произведения можно говорить, исходя из анализа его признаков выразительности. Критерии выразительности композиции позволяют определить, на каком уровне возникает ошибка в восприятии проблемной ситуации» [1, с. 36]. Особенности личности творящего респондента исследуются на основе его способности к созданию целостного выразительного образа. Опираясь на систему критериев композиционного построения целостного образа, разработанную В.Н. Никитиным, мы определили стратегии структурно-образного моделирования нарратива.
В настоящее время методология арт-терапии представляет собой интенсивно и динамично развивающуюся область психологического знания. Данное обстоятельство объясняет возросший интерес к проведению комплексных и междисциплинарных исследований в разработке и применении психологических приемов диагностики, консультирования, коррекции. Одним из актуальных вопросов в теории и практике арт-терапии остаётся понимание вербальной и невербальной репрезентации опыта автора как совокупности признаков, определяющих феномен нарратива. Наррация – повествовательный акт, который является естественным элементом и неотъемлемой частью интеракций терапевтического пространства. В этом процессе рождающийся нарратив автора исследуют разнопланово по функциям и значению. Тем не менее, для методологии арт-терапии, нарратив – новое понятие, в отношении которого нет единого мнения по анализу признаков проявления, критериев оценки, диагностирования. Данная работа обусловлена потребностью в создании новых стратегий исследования нарратива в арт-терапевтическом консультировании.
В психологию и терапию понятие «нарратив» вошло как междисциплинарное вместе с «лингвистическим поворотом» в области гуманитарных наук в 1980 годах. В современных направлениях психологии исследуется текст и его речевые единицы для изучения психологических особенностей автора (С. А. Сухих), главные темы сюжета и фабулы для анализа личности автора (В. Лабов, Дж. Валетский), художественный текст, для определения эмоционально-смысловой доминанты выраженности типов характера автора (В.П. Белянин), метафорический нарратив для развития личности автора (Т. Д. Зинкевич – Евстегнеева, А. В. Гнездилов). Научная новизна исследования, на которую опирается данная статья, состоит в том, что это принципиально иной взгляд на изучение теоретических и практических возможностей применения нарративного подхода в арт-терапевтическом консультировании. Мы полагаем, что нарратив (история автора) это целостный образ, имеющий структурно-композиционное построение.
Опираясь на теорию восприятия (Х. Эренфельс, А. Н. Леонтьев, Ф. Х. Олпорт, Дж. Брунер, Дж. Гибсон и другие) и структурно-антропологический подход (В.Н. Никитин) для понимания индивидуальных особенностей нарратива как композиционного построения мы обращаем своё внимание на свойства восприятия и его характеристики. Избирательность – это психический процесс, при котором из общей массы накопленного опыта выделяются наиболее значимые фигуры, а остальное «пространство» выступает для нее фоном. Избирательность восприятия определяется интересами, потребностями, установками и личностными качествами человека. Опираясь на это положение, мы можем предположить, что актуальное и второстепенное проявляется в образе наррации, который создает автор, будь то художественный текст, биографическое письмо, диалог, любая форма повествования, устная или письменная. Нарратив, тем самым, представляет собой личностную интерпретацию действительности. Автор описывает те фрагменты действительности явления, чувства, с которыми знаком, и развивает такие умозаключения, которые ему близки и понятны. Для наибольшего отражения своих чувств и действительности он использует языковые элементы описания, ассоциации и метафоры, наполненные субъективным значением. Соответственно, картина мира, отображенная в нарративе, выполненном в любой повествовательной форме, является репрезентацией личностного опыта мира автора, и тем самым отражает и личностные психологические характеристики автора.
Согласно исследованиям В. Н. Никитина и А.И. Лобанова, «О степени завершенности произведения можно говорить, исходя из анализа его признаков выразительности. Критерии выразительности композиции позволяют определить, на каком уровне возникает ошибка в восприятии проблемной ситуации» [1, с. 36]. Особенности личности творящего респондента исследуются на основе его способности к созданию целостного выразительного образа. Опираясь на систему критериев композиционного построения целостного образа, разработанную В.Н. Никитиным, мы определили стратегии структурно-образного моделирования нарратива.
В психологию и терапию понятие «нарратив» вошло как междисциплинарное вместе с «лингвистическим поворотом» в области гуманитарных наук в 1980 годах. В современных направлениях психологии исследуется текст и его речевые единицы для изучения психологических особенностей автора (С. А. Сухих), главные темы сюжета и фабулы для анализа личности автора (В. Лабов, Дж. Валетский), художественный текст, для определения эмоционально-смысловой доминанты выраженности типов характера автора (В.П. Белянин), метафорический нарратив для развития личности автора (Т. Д. Зинкевич – Евстегнеева, А. В. Гнездилов). Научная новизна исследования, на которую опирается данная статья, состоит в том, что это принципиально иной взгляд на изучение теоретических и практических возможностей применения нарративного подхода в арт-терапевтическом консультировании. Мы полагаем, что нарратив (история автора) это целостный образ, имеющий структурно-композиционное построение.
Опираясь на теорию восприятия (Х. Эренфельс, А. Н. Леонтьев, Ф. Х. Олпорт, Дж. Брунер, Дж. Гибсон и другие) и структурно-антропологический подход (В.Н. Никитин) для понимания индивидуальных особенностей нарратива как композиционного построения мы обращаем своё внимание на свойства восприятия и его характеристики. Избирательность – это психический процесс, при котором из общей массы накопленного опыта выделяются наиболее значимые фигуры, а остальное «пространство» выступает для нее фоном. Избирательность восприятия определяется интересами, потребностями, установками и личностными качествами человека. Опираясь на это положение, мы можем предположить, что актуальное и второстепенное проявляется в образе наррации, который создает автор, будь то художественный текст, биографическое письмо, диалог, любая форма повествования, устная или письменная. Нарратив, тем самым, представляет собой личностную интерпретацию действительности. Автор описывает те фрагменты действительности явления, чувства, с которыми знаком, и развивает такие умозаключения, которые ему близки и понятны. Для наибольшего отражения своих чувств и действительности он использует языковые элементы описания, ассоциации и метафоры, наполненные субъективным значением. Соответственно, картина мира, отображенная в нарративе, выполненном в любой повествовательной форме, является репрезентацией личностного опыта мира автора, и тем самым отражает и личностные психологические характеристики автора.
Согласно исследованиям В. Н. Никитина и А.И. Лобанова, «О степени завершенности произведения можно говорить, исходя из анализа его признаков выразительности. Критерии выразительности композиции позволяют определить, на каком уровне возникает ошибка в восприятии проблемной ситуации» [1, с. 36]. Особенности личности творящего респондента исследуются на основе его способности к созданию целостного выразительного образа. Опираясь на систему критериев композиционного построения целостного образа, разработанную В.Н. Никитиным, мы определили стратегии структурно-образного моделирования нарратива.
Структурно-образное моделирование нарратива (СОМН)
В основе модели лежит понимание процесса структурирования бесед Дж. Брунера о том, что любое повествование в какой-то степени строится на базе двух ландшафтов. «Ландшафт действия» (landscape of action) – это пространство, действующие герои, их намерения и поступки. «Ландшафт сознания» (landscape of consciousness) – это мысли, знания, чувства, какие-то переживания персонажей. В нашем понимании нарратив как образ имеет свою композицию построения, образующую идею, замысел и отражающую эмоциональное отношение респондента к описываемой реальности. Ландшафт нарратива в нашем случае – это композиция, отражающая критерии целостности образа. В указанной модели критериями построения композиции выступают:
1. Фигура на фоне;
2. Предметность;
3. Обусловленность;
4. Соотнесенность;
5. Выразительность.
Стратегия структурно-образного моделирования нарратива (авторской истории) выстраивается, в нашем понимании, на двух процессах: деконструкции и интеграции. Деконструкция в нарративном подходе применяется в насыщении процесса экстернализации, выделении доминирующей истории и разотождествлении её с автором. Интеграция в нарративном подходе отражает процесс «пересочинения», формирования новой психологической опоры автора. Эти два процесса выступают основой структурно композиционного построения художественного образа. Иными словами, применяя структурно-образное моделирование нарратива (авторской истории), мы учитываем динамичность восприятия и его свойства. В процессе интеграции находим новые связующие «уникального эпизода» с фоновым пространством, выстраиваем причинно-следственные связи. В ходе «восстановления» позиции автора (по М. Уайту, «пересочинение истории – восстановление авторской позиции») формируем целостный, выразительный образ авторской истории, с активной и сознательной позицией респондента.
Актуальное состояние респондента находит отражение в образе наррации, и проблема становится видимой, тем самым, разотождествленной с автором. Это способствует более успешной её трансформации и подготавливает контекст «фона» для выстраивания опоры в новой, альтернативной истории автора. Рефлексия в процессе построения связей между доминирующей фигурой и поддерживающим её фоном открывает для автора альтернативные контексты, существовавшие ранее, но «не видимые» им. Таким образом, следуя по критериям построения композиции художественного образа терапевт «ведет» респондента к целостности и выразительности альтернативной истории.
Результаты применения СОМН в терапевтическом процессе
Структурно-образное моделирование нарратива исследует созданный респондентом образ и контекст беседы. Корректируется актуальное состояние респондента, выраженное в системе самоотношения, характеристиках жизненной позиции, в локализации контроля, в общем удовлетворении и неудовлетворении жизнью. В данном контексте в исследовании выделялись смысловые структуры речи респондентов. Это позволило проследить динамику изменений актуальных состояний респондентов.
На момент начала исследования в группах по всем формализованным методикам диагностики наблюдались заниженные показатели выраженности самоотношения, удовлетворенности жизнью, а также разброс по крайним значениям в индивидуальных профилях респондентов. В исследовании нарративов смысловые структуры отражали следующие контексты: «не верю в свои силы», «не понимаю себя», «моя позиция – бездействие», «жизнь проходит мимо меня», «не вижу перспективы».
В основе модели лежит понимание процесса структурирования бесед Дж. Брунера о том, что любое повествование в какой-то степени строится на базе двух ландшафтов. «Ландшафт действия» (landscape of action) – это пространство, действующие герои, их намерения и поступки. «Ландшафт сознания» (landscape of consciousness) – это мысли, знания, чувства, какие-то переживания персонажей. В нашем понимании нарратив как образ имеет свою композицию построения, образующую идею, замысел и отражающую эмоциональное отношение респондента к описываемой реальности. Ландшафт нарратива в нашем случае – это композиция, отражающая критерии целостности образа. В указанной модели критериями построения композиции выступают:
1. Фигура на фоне;
2. Предметность;
3. Обусловленность;
4. Соотнесенность;
5. Выразительность.
Стратегия структурно-образного моделирования нарратива (авторской истории) выстраивается, в нашем понимании, на двух процессах: деконструкции и интеграции. Деконструкция в нарративном подходе применяется в насыщении процесса экстернализации, выделении доминирующей истории и разотождествлении её с автором. Интеграция в нарративном подходе отражает процесс «пересочинения», формирования новой психологической опоры автора. Эти два процесса выступают основой структурно композиционного построения художественного образа. Иными словами, применяя структурно-образное моделирование нарратива (авторской истории), мы учитываем динамичность восприятия и его свойства. В процессе интеграции находим новые связующие «уникального эпизода» с фоновым пространством, выстраиваем причинно-следственные связи. В ходе «восстановления» позиции автора (по М. Уайту, «пересочинение истории – восстановление авторской позиции») формируем целостный, выразительный образ авторской истории, с активной и сознательной позицией респондента.
Актуальное состояние респондента находит отражение в образе наррации, и проблема становится видимой, тем самым, разотождествленной с автором. Это способствует более успешной её трансформации и подготавливает контекст «фона» для выстраивания опоры в новой, альтернативной истории автора. Рефлексия в процессе построения связей между доминирующей фигурой и поддерживающим её фоном открывает для автора альтернативные контексты, существовавшие ранее, но «не видимые» им. Таким образом, следуя по критериям построения композиции художественного образа терапевт «ведет» респондента к целостности и выразительности альтернативной истории.
Результаты применения СОМН в терапевтическом процессе
Структурно-образное моделирование нарратива исследует созданный респондентом образ и контекст беседы. Корректируется актуальное состояние респондента, выраженное в системе самоотношения, характеристиках жизненной позиции, в локализации контроля, в общем удовлетворении и неудовлетворении жизнью. В данном контексте в исследовании выделялись смысловые структуры речи респондентов. Это позволило проследить динамику изменений актуальных состояний респондентов.
На момент начала исследования в группах по всем формализованным методикам диагностики наблюдались заниженные показатели выраженности самоотношения, удовлетворенности жизнью, а также разброс по крайним значениям в индивидуальных профилях респондентов. В исследовании нарративов смысловые структуры отражали следующие контексты: «не верю в свои силы», «не понимаю себя», «моя позиция – бездействие», «жизнь проходит мимо меня», «не вижу перспективы».
Структурно-образное моделирование нарратива (СОМН)
В основе модели лежит понимание процесса структурирования бесед Дж. Брунера о том, что любое повествование в какой-то степени строится на базе двух ландшафтов. «Ландшафт действия» (landscape of action) – это пространство, действующие герои, их намерения и поступки. «Ландшафт сознания» (landscape of consciousness) – это мысли, знания, чувства, какие-то переживания персонажей. В нашем понимании нарратив как образ имеет свою композицию построения, образующую идею, замысел и отражающую эмоциональное отношение респондента к описываемой реальности. Ландшафт нарратива в нашем случае – это композиция, отражающая критерии целостности образа. В указанной модели критериями построения композиции выступают:
1. Фигура на фоне;
2. Предметность;
3. Обусловленность;
4. Соотнесенность;
5. Выразительность.
Стратегия структурно-образного моделирования нарратива (авторской истории) выстраивается, в нашем понимании, на двух процессах: деконструкции и интеграции. Деконструкция в нарративном подходе применяется в насыщении процесса экстернализации, выделении доминирующей истории и разотождествлении её с автором. Интеграция в нарративном подходе отражает процесс «пересочинения», формирования новой психологической опоры автора. Эти два процесса выступают основой структурно композиционного построения художественного образа. Иными словами, применяя структурно-образное моделирование нарратива (авторской истории), мы учитываем динамичность восприятия и его свойства. В процессе интеграции находим новые связующие «уникального эпизода» с фоновым пространством, выстраиваем причинно-следственные связи. В ходе «восстановления» позиции автора (по М. Уайту, «пересочинение истории – восстановление авторской позиции») формируем целостный, выразительный образ авторской истории, с активной и сознательной позицией респондента.
Актуальное состояние респондента находит отражение в образе наррации, и проблема становится видимой, тем самым, разотождествленной с автором. Это способствует более успешной её трансформации и подготавливает контекст «фона» для выстраивания опоры в новой, альтернативной истории автора. Рефлексия в процессе построения связей между доминирующей фигурой и поддерживающим её фоном открывает для автора альтернативные контексты, существовавшие ранее, но «не видимые» им. Таким образом, следуя по критериям построения композиции художественного образа терапевт «ведет» респондента к целостности и выразительности альтернативной истории.
Результаты применения СОМН в терапевтическом процессе
Структурно-образное моделирование нарратива исследует созданный респондентом образ и контекст беседы. Корректируется актуальное состояние респондента, выраженное в системе самоотношения, характеристиках жизненной позиции, в локализации контроля, в общем удовлетворении и неудовлетворении жизнью. В данном контексте в исследовании выделялись смысловые структуры речи респондентов. Это позволило проследить динамику изменений актуальных состояний респондентов.
На момент начала исследования в группах по всем формализованным методикам диагностики наблюдались заниженные показатели выраженности самоотношения, удовлетворенности жизнью, а также разброс по крайним значениям в индивидуальных профилях респондентов. В исследовании нарративов смысловые структуры отражали следующие контексты: «не верю в свои силы», «не понимаю себя», «моя позиция – бездействие», «жизнь проходит мимо меня», «не вижу перспективы».
В основе модели лежит понимание процесса структурирования бесед Дж. Брунера о том, что любое повествование в какой-то степени строится на базе двух ландшафтов. «Ландшафт действия» (landscape of action) – это пространство, действующие герои, их намерения и поступки. «Ландшафт сознания» (landscape of consciousness) – это мысли, знания, чувства, какие-то переживания персонажей. В нашем понимании нарратив как образ имеет свою композицию построения, образующую идею, замысел и отражающую эмоциональное отношение респондента к описываемой реальности. Ландшафт нарратива в нашем случае – это композиция, отражающая критерии целостности образа. В указанной модели критериями построения композиции выступают:
1. Фигура на фоне;
2. Предметность;
3. Обусловленность;
4. Соотнесенность;
5. Выразительность.
Стратегия структурно-образного моделирования нарратива (авторской истории) выстраивается, в нашем понимании, на двух процессах: деконструкции и интеграции. Деконструкция в нарративном подходе применяется в насыщении процесса экстернализации, выделении доминирующей истории и разотождествлении её с автором. Интеграция в нарративном подходе отражает процесс «пересочинения», формирования новой психологической опоры автора. Эти два процесса выступают основой структурно композиционного построения художественного образа. Иными словами, применяя структурно-образное моделирование нарратива (авторской истории), мы учитываем динамичность восприятия и его свойства. В процессе интеграции находим новые связующие «уникального эпизода» с фоновым пространством, выстраиваем причинно-следственные связи. В ходе «восстановления» позиции автора (по М. Уайту, «пересочинение истории – восстановление авторской позиции») формируем целостный, выразительный образ авторской истории, с активной и сознательной позицией респондента.
Актуальное состояние респондента находит отражение в образе наррации, и проблема становится видимой, тем самым, разотождествленной с автором. Это способствует более успешной её трансформации и подготавливает контекст «фона» для выстраивания опоры в новой, альтернативной истории автора. Рефлексия в процессе построения связей между доминирующей фигурой и поддерживающим её фоном открывает для автора альтернативные контексты, существовавшие ранее, но «не видимые» им. Таким образом, следуя по критериям построения композиции художественного образа терапевт «ведет» респондента к целостности и выразительности альтернативной истории.
Результаты применения СОМН в терапевтическом процессе
Структурно-образное моделирование нарратива исследует созданный респондентом образ и контекст беседы. Корректируется актуальное состояние респондента, выраженное в системе самоотношения, характеристиках жизненной позиции, в локализации контроля, в общем удовлетворении и неудовлетворении жизнью. В данном контексте в исследовании выделялись смысловые структуры речи респондентов. Это позволило проследить динамику изменений актуальных состояний респондентов.
На момент начала исследования в группах по всем формализованным методикам диагностики наблюдались заниженные показатели выраженности самоотношения, удовлетворенности жизнью, а также разброс по крайним значениям в индивидуальных профилях респондентов. В исследовании нарративов смысловые структуры отражали следующие контексты: «не верю в свои силы», «не понимаю себя», «моя позиция – бездействие», «жизнь проходит мимо меня», «не вижу перспективы».
От деструкции к структуре
Для участницы № 2 актуальной задачей было разобраться в своих потребностях, сменить апатию, усталость, раздражение на семью на положительное эмоциональное состояние. На рисунке 1 изображено дерево, которое по истории участницы стоит в поле и не знает, кто оно: береза или дуб. Дерево одиноко, желает уйти от всех, у него отсутствует определенность и уверенность в будущем. Это состояние непонимания своей позиции приносит страдания.
В образе мы видим слабо проявленные цвета, вернее их отсутствие. И фон, и фигура имеют основу белого листа, на котором размещен главный объект, наполненная мелкими деталями. Предметность изображения узнаваема по контуру, но неопределенна по прорисовке деталей, сохраняется смешение признаков разных видов предметности деревьев. Композиция не сбалансирована, элементы конфликтуют между собой в плане соотнесения верха и низа рисунка. Образ не отражает ощущения спокойствия, напротив, в размерах, прорисовке, штриховке, выборе цвета видится напряжение. В структуре, построении, формальных признаках – дисгармония, деструктивность. Слабо выраженный уровень разработанности образа говорит о заниженной мотивации, заниженном уровне самоотношения, отсутствии вариативности самовыражения и пониженном эмоциональном фоне. Это подтверждает обзор личного профиля по формальным методикам и собеседование.
В нарративе участницы на первых сессиях контекст был наполнен структурами, отражающими поиск смысла в происходящей действительности, в поиске себя и своего места в данных обстоятельствах, а также множественностью вопросительных предложений и лексикой, выдающей раздражение. «Я не понимаю, что мне делать. Да, вот я, вот моя семья, мы все такие хорошие, но что дальше? Я не знаю, чего я хочу. Меня всё раздражает. Я постоянно злюсь и отвечаю грубо своим домашним, они меня тоже раздражают. Вообще, мне трудно, как этому дереву. Я хочу, чтобы меня никто не трогал, я хочу быть одна. Поэтому и дерево стоит одно».
Для участницы № 2 актуальной задачей было разобраться в своих потребностях, сменить апатию, усталость, раздражение на семью на положительное эмоциональное состояние. На рисунке 1 изображено дерево, которое по истории участницы стоит в поле и не знает, кто оно: береза или дуб. Дерево одиноко, желает уйти от всех, у него отсутствует определенность и уверенность в будущем. Это состояние непонимания своей позиции приносит страдания.
В образе мы видим слабо проявленные цвета, вернее их отсутствие. И фон, и фигура имеют основу белого листа, на котором размещен главный объект, наполненная мелкими деталями. Предметность изображения узнаваема по контуру, но неопределенна по прорисовке деталей, сохраняется смешение признаков разных видов предметности деревьев. Композиция не сбалансирована, элементы конфликтуют между собой в плане соотнесения верха и низа рисунка. Образ не отражает ощущения спокойствия, напротив, в размерах, прорисовке, штриховке, выборе цвета видится напряжение. В структуре, построении, формальных признаках – дисгармония, деструктивность. Слабо выраженный уровень разработанности образа говорит о заниженной мотивации, заниженном уровне самоотношения, отсутствии вариативности самовыражения и пониженном эмоциональном фоне. Это подтверждает обзор личного профиля по формальным методикам и собеседование.
В нарративе участницы на первых сессиях контекст был наполнен структурами, отражающими поиск смысла в происходящей действительности, в поиске себя и своего места в данных обстоятельствах, а также множественностью вопросительных предложений и лексикой, выдающей раздражение. «Я не понимаю, что мне делать. Да, вот я, вот моя семья, мы все такие хорошие, но что дальше? Я не знаю, чего я хочу. Меня всё раздражает. Я постоянно злюсь и отвечаю грубо своим домашним, они меня тоже раздражают. Вообще, мне трудно, как этому дереву. Я хочу, чтобы меня никто не трогал, я хочу быть одна. Поэтому и дерево стоит одно».
От деструкции к структуре
Для участницы № 2 актуальной задачей было разобраться в своих потребностях, сменить апатию, усталость, раздражение на семью на положительное эмоциональное состояние. На рисунке 1 изображено дерево, которое по истории участницы стоит в поле и не знает, кто оно: береза или дуб. Дерево одиноко, желает уйти от всех, у него отсутствует определенность и уверенность в будущем. Это состояние непонимания своей позиции приносит страдания.
В образе мы видим слабо проявленные цвета, вернее их отсутствие. И фон, и фигура имеют основу белого листа, на котором размещен главный объект, наполненная мелкими деталями. Предметность изображения узнаваема по контуру, но неопределенна по прорисовке деталей, сохраняется смешение признаков разных видов предметности деревьев. Композиция не сбалансирована, элементы конфликтуют между собой в плане соотнесения верха и низа рисунка. Образ не отражает ощущения спокойствия, напротив, в размерах, прорисовке, штриховке, выборе цвета видится напряжение. В структуре, построении, формальных признаках – дисгармония, деструктивность. Слабо выраженный уровень разработанности образа говорит о заниженной мотивации, заниженном уровне самоотношения, отсутствии вариативности самовыражения и пониженном эмоциональном фоне. Это подтверждает обзор личного профиля по формальным методикам и собеседование.
В нарративе участницы на первых сессиях контекст был наполнен структурами, отражающими поиск смысла в происходящей действительности, в поиске себя и своего места в данных обстоятельствах, а также множественностью вопросительных предложений и лексикой, выдающей раздражение. «Я не понимаю, что мне делать. Да, вот я, вот моя семья, мы все такие хорошие, но что дальше? Я не знаю, чего я хочу. Меня всё раздражает. Я постоянно злюсь и отвечаю грубо своим домашним, они меня тоже раздражают. Вообще, мне трудно, как этому дереву. Я хочу, чтобы меня никто не трогал, я хочу быть одна. Поэтому и дерево стоит одно».
Для участницы № 2 актуальной задачей было разобраться в своих потребностях, сменить апатию, усталость, раздражение на семью на положительное эмоциональное состояние. На рисунке 1 изображено дерево, которое по истории участницы стоит в поле и не знает, кто оно: береза или дуб. Дерево одиноко, желает уйти от всех, у него отсутствует определенность и уверенность в будущем. Это состояние непонимания своей позиции приносит страдания.
В образе мы видим слабо проявленные цвета, вернее их отсутствие. И фон, и фигура имеют основу белого листа, на котором размещен главный объект, наполненная мелкими деталями. Предметность изображения узнаваема по контуру, но неопределенна по прорисовке деталей, сохраняется смешение признаков разных видов предметности деревьев. Композиция не сбалансирована, элементы конфликтуют между собой в плане соотнесения верха и низа рисунка. Образ не отражает ощущения спокойствия, напротив, в размерах, прорисовке, штриховке, выборе цвета видится напряжение. В структуре, построении, формальных признаках – дисгармония, деструктивность. Слабо выраженный уровень разработанности образа говорит о заниженной мотивации, заниженном уровне самоотношения, отсутствии вариативности самовыражения и пониженном эмоциональном фоне. Это подтверждает обзор личного профиля по формальным методикам и собеседование.
В нарративе участницы на первых сессиях контекст был наполнен структурами, отражающими поиск смысла в происходящей действительности, в поиске себя и своего места в данных обстоятельствах, а также множественностью вопросительных предложений и лексикой, выдающей раздражение. «Я не понимаю, что мне делать. Да, вот я, вот моя семья, мы все такие хорошие, но что дальше? Я не знаю, чего я хочу. Меня всё раздражает. Я постоянно злюсь и отвечаю грубо своим домашним, они меня тоже раздражают. Вообще, мне трудно, как этому дереву. Я хочу, чтобы меня никто не трогал, я хочу быть одна. Поэтому и дерево стоит одно».
Рис. 1. «Образ себя». Описание – цитата участницы: «Этот образ – состояние внутреннего одиночества. Дерево не есть это состояние, но оно пока с ним»
После продолжительной работы методом СОМН в комплексе с разными методами арт-терапии на последней встрече участница создала образ себя (рис. 2) «Я это Я и моя семья». Этот образ отличается логическим построением композиции, целостностью и выразительностью, где у каждого элемента есть свое значение и смысл. По формальным признакам прослеживается разница с первым рисунком: в использовании множества цветов, в прорисовке деталей, в мягкой штриховке, выходящей за границы элементов. Эмоционально и эстетически образ отражает структурирование восприятия жизненных обстоятельств, понимание выстроенной опоры, своей позиции, границ и пространства окружающих близких людей. В образе появился еще один член семьи как надежда и развитие перспективы будущего. Мы видим желание участницы в структурировании, что подтверждает выстраивание элементов композиции на всем пространстве листа в определенном направлении и логическом порядке. Для большей выразительности участница неосознанно применяет принцип параллелизма Фернанда Ходлера.
Контекст нарративов содержит довольно четко обозначенные смысловые конструкции и связи в понимании временной перспективы. От неопределенности и деструкции участница пришла к структуре и порядку, целостности образа «Я» и выразительности временной перспективы. По формальным диагностическим методикам результаты также показали изменения в самоотношении, повышении уровня удовлетворенности жизнью и осознанности в субъективном понимании выбора своей позиции. Спустя месяц после прохождения терапии участница подтверждает устойчивое изменение своего состояния и отношений в семье, понимание своих потребностей и приоритетов, видение личностных границ.
Контекст нарративов содержит довольно четко обозначенные смысловые конструкции и связи в понимании временной перспективы. От неопределенности и деструкции участница пришла к структуре и порядку, целостности образа «Я» и выразительности временной перспективы. По формальным диагностическим методикам результаты также показали изменения в самоотношении, повышении уровня удовлетворенности жизнью и осознанности в субъективном понимании выбора своей позиции. Спустя месяц после прохождения терапии участница подтверждает устойчивое изменение своего состояния и отношений в семье, понимание своих потребностей и приоритетов, видение личностных границ.
После продолжительной работы методом СОМН в комплексе с разными методами арт-терапии на последней встрече участница создала образ себя (рис. 2) «Я это Я и моя семья». Этот образ отличается логическим построением композиции, целостностью и выразительностью, где у каждого элемента есть свое значение и смысл. По формальным признакам прослеживается разница с первым рисунком: в использовании множества цветов, в прорисовке деталей, в мягкой штриховке, выходящей за границы элементов. Эмоционально и эстетически образ отражает структурирование восприятия жизненных обстоятельств, понимание выстроенной опоры, своей позиции, границ и пространства окружающих близких людей. В образе появился еще один член семьи как надежда и развитие перспективы будущего. Мы видим желание участницы в структурировании, что подтверждает выстраивание элементов композиции на всем пространстве листа в определенном направлении и логическом порядке. Для большей выразительности участница неосознанно применяет принцип параллелизма Фернанда Ходлера.
Контекст нарративов содержит довольно четко обозначенные смысловые конструкции и связи в понимании временной перспективы. От неопределенности и деструкции участница пришла к структуре и порядку, целостности образа «Я» и выразительности временной перспективы. По формальным диагностическим методикам результаты также показали изменения в самоотношении, повышении уровня удовлетворенности жизнью и осознанности в субъективном понимании выбора своей позиции. Спустя месяц после прохождения терапии участница подтверждает устойчивое изменение своего состояния и отношений в семье, понимание своих потребностей и приоритетов, видение личностных границ.
Контекст нарративов содержит довольно четко обозначенные смысловые конструкции и связи в понимании временной перспективы. От неопределенности и деструкции участница пришла к структуре и порядку, целостности образа «Я» и выразительности временной перспективы. По формальным диагностическим методикам результаты также показали изменения в самоотношении, повышении уровня удовлетворенности жизнью и осознанности в субъективном понимании выбора своей позиции. Спустя месяц после прохождения терапии участница подтверждает устойчивое изменение своего состояния и отношений в семье, понимание своих потребностей и приоритетов, видение личностных границ.
Рис. 2. «Я это Я и моя семья». Описание рисунка – цитата участницы: «Это то, что я понимаю лучше всего. Моя опора это я в окружении семьи»
От множественности к единству
На первой встрече участница № 4 представила образ себя в виде пейзажа (рис. 3). В рамках данной терапии респондент стремилась найти решение проблемы агрессии на своего ребенка. Опираясь на рисунок, девушка описывает свой внутренний мир так: «можно согреться у костра, но иногда налетает ураган, совершенно неожиданно, и разрушает все. Ураган неуправляем, и когда он налетит никому неизвестно. Одна надежда на чудо».
В образе мы видим несколько главных фигур и их конкурирование. В контексте нарратива тоже сложно было выделить главную фигуру, доминирующую историю, так как множественность факторов выстраивала проблемный доминирующий контекст. И одиночество в период материнства, и глубокое слияние с потребностями детей, семьи, и как следствие, потеря и непонимание своих границ, своих первостепенных нужд. Подавленное настроение, апатичность, раздраженность и напряженная обстановка добавляли агрессии во взаимоотношения с семьей. Мы не только видим на рисунке сильную штриховку, экспрессию на уровне формальных признаков (линия, штрих, нажим), но и в самом сюжете элементы образа переданы в активном, непостоянном, изменчивом контексте. Дерево и костер схожи по своему исполнению. Основа костра и корни дерева выглядят остро и оформлены небрежно, шапка дерева и сам костер выполнены в одинаковом цвете, штрих с сильным нажимом и множественность повторений линий придают образу неаккуратность, спешность. «Я хочу изменить ситуацию, но чувства мне мешают. Я не знаю, кто из нас сильнее в этой борьбе» – комментирует рисунок участница. Степень динамичности в комплексе нажима и небрежности черт говорит о возможной эксцентричности личности рисующего и отражает особенности поведения участницы в социальной среде. Экспрессивность образа и по сюжету, и по номинальным признакам указывает на нестабильность эмоционального фона по отношению к переживаемым событиям. Элементы образа конкурируют между собой за право находиться на первом месте и быть актуальными, решенными. В этом видится напряжение и содержательная, а также формальная деструктивность образа.
Данный анализ подтверждают результаты обзора личного профиля по диагностике формализованными методами. Нарратив участницы на первых сессиях был наполнен множественностью смысловых структур, которые отражали крайние эмоциональные проявления, и утверждениями, содержащими противоречия. Хаотичность проявления и восприятия себя в мире, частые вспышки гнева на ребенка и аутоагрессия ярко выражены в повествовании и в контексте передаваемого образа. «Когда дочь кричит, я тоже хочу кричать. В этот момент я знаю, что она просит моего внимания и хочет, чтобы я обняла её, но я не могу этого сделать. Просто не могу. Она просит, а я не могу поднять руки. Я злюсь на неё, ужасно злюсь. Это состояние налетает, и оно практически неуправляемо. Я уже не знаю, кто я, хотя я совсем другая. Я ненавижу себя, но я должна любить детей».
На первой встрече участница № 4 представила образ себя в виде пейзажа (рис. 3). В рамках данной терапии респондент стремилась найти решение проблемы агрессии на своего ребенка. Опираясь на рисунок, девушка описывает свой внутренний мир так: «можно согреться у костра, но иногда налетает ураган, совершенно неожиданно, и разрушает все. Ураган неуправляем, и когда он налетит никому неизвестно. Одна надежда на чудо».
В образе мы видим несколько главных фигур и их конкурирование. В контексте нарратива тоже сложно было выделить главную фигуру, доминирующую историю, так как множественность факторов выстраивала проблемный доминирующий контекст. И одиночество в период материнства, и глубокое слияние с потребностями детей, семьи, и как следствие, потеря и непонимание своих границ, своих первостепенных нужд. Подавленное настроение, апатичность, раздраженность и напряженная обстановка добавляли агрессии во взаимоотношения с семьей. Мы не только видим на рисунке сильную штриховку, экспрессию на уровне формальных признаков (линия, штрих, нажим), но и в самом сюжете элементы образа переданы в активном, непостоянном, изменчивом контексте. Дерево и костер схожи по своему исполнению. Основа костра и корни дерева выглядят остро и оформлены небрежно, шапка дерева и сам костер выполнены в одинаковом цвете, штрих с сильным нажимом и множественность повторений линий придают образу неаккуратность, спешность. «Я хочу изменить ситуацию, но чувства мне мешают. Я не знаю, кто из нас сильнее в этой борьбе» – комментирует рисунок участница. Степень динамичности в комплексе нажима и небрежности черт говорит о возможной эксцентричности личности рисующего и отражает особенности поведения участницы в социальной среде. Экспрессивность образа и по сюжету, и по номинальным признакам указывает на нестабильность эмоционального фона по отношению к переживаемым событиям. Элементы образа конкурируют между собой за право находиться на первом месте и быть актуальными, решенными. В этом видится напряжение и содержательная, а также формальная деструктивность образа.
Данный анализ подтверждают результаты обзора личного профиля по диагностике формализованными методами. Нарратив участницы на первых сессиях был наполнен множественностью смысловых структур, которые отражали крайние эмоциональные проявления, и утверждениями, содержащими противоречия. Хаотичность проявления и восприятия себя в мире, частые вспышки гнева на ребенка и аутоагрессия ярко выражены в повествовании и в контексте передаваемого образа. «Когда дочь кричит, я тоже хочу кричать. В этот момент я знаю, что она просит моего внимания и хочет, чтобы я обняла её, но я не могу этого сделать. Просто не могу. Она просит, а я не могу поднять руки. Я злюсь на неё, ужасно злюсь. Это состояние налетает, и оно практически неуправляемо. Я уже не знаю, кто я, хотя я совсем другая. Я ненавижу себя, но я должна любить детей».
От множественности к единству
На первой встрече участница № 4 представила образ себя в виде пейзажа (рис. 3). В рамках данной терапии респондент стремилась найти решение проблемы агрессии на своего ребенка. Опираясь на рисунок, девушка описывает свой внутренний мир так: «можно согреться у костра, но иногда налетает ураган, совершенно неожиданно, и разрушает все. Ураган неуправляем, и когда он налетит никому неизвестно. Одна надежда на чудо».
В образе мы видим несколько главных фигур и их конкурирование. В контексте нарратива тоже сложно было выделить главную фигуру, доминирующую историю, так как множественность факторов выстраивала проблемный доминирующий контекст. И одиночество в период материнства, и глубокое слияние с потребностями детей, семьи, и как следствие, потеря и непонимание своих границ, своих первостепенных нужд. Подавленное настроение, апатичность, раздраженность и напряженная обстановка добавляли агрессии во взаимоотношения с семьей. Мы не только видим на рисунке сильную штриховку, экспрессию на уровне формальных признаков (линия, штрих, нажим), но и в самом сюжете элементы образа переданы в активном, непостоянном, изменчивом контексте. Дерево и костер схожи по своему исполнению. Основа костра и корни дерева выглядят остро и оформлены небрежно, шапка дерева и сам костер выполнены в одинаковом цвете, штрих с сильным нажимом и множественность повторений линий придают образу неаккуратность, спешность. «Я хочу изменить ситуацию, но чувства мне мешают. Я не знаю, кто из нас сильнее в этой борьбе» – комментирует рисунок участница. Степень динамичности в комплексе нажима и небрежности черт говорит о возможной эксцентричности личности рисующего и отражает особенности поведения участницы в социальной среде. Экспрессивность образа и по сюжету, и по номинальным признакам указывает на нестабильность эмоционального фона по отношению к переживаемым событиям. Элементы образа конкурируют между собой за право находиться на первом месте и быть актуальными, решенными. В этом видится напряжение и содержательная, а также формальная деструктивность образа.
Данный анализ подтверждают результаты обзора личного профиля по диагностике формализованными методами. Нарратив участницы на первых сессиях был наполнен множественностью смысловых структур, которые отражали крайние эмоциональные проявления, и утверждениями, содержащими противоречия. Хаотичность проявления и восприятия себя в мире, частые вспышки гнева на ребенка и аутоагрессия ярко выражены в повествовании и в контексте передаваемого образа. «Когда дочь кричит, я тоже хочу кричать. В этот момент я знаю, что она просит моего внимания и хочет, чтобы я обняла её, но я не могу этого сделать. Просто не могу. Она просит, а я не могу поднять руки. Я злюсь на неё, ужасно злюсь. Это состояние налетает, и оно практически неуправляемо. Я уже не знаю, кто я, хотя я совсем другая. Я ненавижу себя, но я должна любить детей».
На первой встрече участница № 4 представила образ себя в виде пейзажа (рис. 3). В рамках данной терапии респондент стремилась найти решение проблемы агрессии на своего ребенка. Опираясь на рисунок, девушка описывает свой внутренний мир так: «можно согреться у костра, но иногда налетает ураган, совершенно неожиданно, и разрушает все. Ураган неуправляем, и когда он налетит никому неизвестно. Одна надежда на чудо».
В образе мы видим несколько главных фигур и их конкурирование. В контексте нарратива тоже сложно было выделить главную фигуру, доминирующую историю, так как множественность факторов выстраивала проблемный доминирующий контекст. И одиночество в период материнства, и глубокое слияние с потребностями детей, семьи, и как следствие, потеря и непонимание своих границ, своих первостепенных нужд. Подавленное настроение, апатичность, раздраженность и напряженная обстановка добавляли агрессии во взаимоотношения с семьей. Мы не только видим на рисунке сильную штриховку, экспрессию на уровне формальных признаков (линия, штрих, нажим), но и в самом сюжете элементы образа переданы в активном, непостоянном, изменчивом контексте. Дерево и костер схожи по своему исполнению. Основа костра и корни дерева выглядят остро и оформлены небрежно, шапка дерева и сам костер выполнены в одинаковом цвете, штрих с сильным нажимом и множественность повторений линий придают образу неаккуратность, спешность. «Я хочу изменить ситуацию, но чувства мне мешают. Я не знаю, кто из нас сильнее в этой борьбе» – комментирует рисунок участница. Степень динамичности в комплексе нажима и небрежности черт говорит о возможной эксцентричности личности рисующего и отражает особенности поведения участницы в социальной среде. Экспрессивность образа и по сюжету, и по номинальным признакам указывает на нестабильность эмоционального фона по отношению к переживаемым событиям. Элементы образа конкурируют между собой за право находиться на первом месте и быть актуальными, решенными. В этом видится напряжение и содержательная, а также формальная деструктивность образа.
Данный анализ подтверждают результаты обзора личного профиля по диагностике формализованными методами. Нарратив участницы на первых сессиях был наполнен множественностью смысловых структур, которые отражали крайние эмоциональные проявления, и утверждениями, содержащими противоречия. Хаотичность проявления и восприятия себя в мире, частые вспышки гнева на ребенка и аутоагрессия ярко выражены в повествовании и в контексте передаваемого образа. «Когда дочь кричит, я тоже хочу кричать. В этот момент я знаю, что она просит моего внимания и хочет, чтобы я обняла её, но я не могу этого сделать. Просто не могу. Она просит, а я не могу поднять руки. Я злюсь на неё, ужасно злюсь. Это состояние налетает, и оно практически неуправляемо. Я уже не знаю, кто я, хотя я совсем другая. Я ненавижу себя, но я должна любить детей».
Рис. 3. «Мой внутренний мир». Описание рисунка – цитата участницы: «Я хочу изменить ситуацию, но чувства мне мешают. Я не знаю, кто из нас сильнее в этой борьбе»
После продолжительной работы методом СОМН в комплексе с разными методами арт-терапии на последней встрече участница создала образ себя (рис. 4) «Цветение». Данная работа, в сравнении с первой, отличается собранностью всех элементов первого образа в единое смысловое пространство. Главная фигура обозначена и гармонизирует с фоном. По комментариям участницы, образ содержит два поля: «собственное личное поле, пространство как женщины, и второе, где она мать и супруга». Образ логически выстроен, детали согласованны между собой и осмысленно включены в единое поле. Эмоциональная стабильность и целостность всего рисунка подтверждают результаты по диагностике формализованными методами: участница удовлетворена жизнью, имеет выстроенную опору в понимании себя, своих чувств, своих личностных границ, видит возможности и временную перспективу. Также решилась проблема с агрессией и аутоагрессией в повседневной жизни. Спустя месяц после прохождения терапии участница также отмечает стабильность изменений и построение перспективы на будущее в своем личном развитии.
Как мы видим, структурно-образное моделирование нарратива по критериям построения композиции и принцип целостности формирования художественного образа способствуют решению проблем респондентов, обусловленных различными обстоятельствами жизни и деструктивностью восприятия образа «Я».
На основании проведенных исследований мы делаем выводы о том, что понимание нарратива как целостного образа, имеющего композиционное построение, возможно в соединении всех элементов проявления респондента в единое пространство арт-терапевтического процесса. Таким образом, формируется целостность в работе с актуальной проблематикой личности обратившегося за помощью. Применяя нарративный подход в арт-терапии, мы стремимся к гармоничности создаваемого респондентом образа, к расширению спектра осмысленности не только в нахождении причинно-следственной связи событий, но и в понимании и оценивании своих возможностей, выстраивании авторской позиции и временной перспективы. Выразительность образа наррации формируется посредством целостности структуры, осмысленности связей между всеми компонентами. Что, несомненно, отражает завершенность композиции и является главным ядром терапевтического процесса.
Литература
Как мы видим, структурно-образное моделирование нарратива по критериям построения композиции и принцип целостности формирования художественного образа способствуют решению проблем респондентов, обусловленных различными обстоятельствами жизни и деструктивностью восприятия образа «Я».
На основании проведенных исследований мы делаем выводы о том, что понимание нарратива как целостного образа, имеющего композиционное построение, возможно в соединении всех элементов проявления респондента в единое пространство арт-терапевтического процесса. Таким образом, формируется целостность в работе с актуальной проблематикой личности обратившегося за помощью. Применяя нарративный подход в арт-терапии, мы стремимся к гармоничности создаваемого респондентом образа, к расширению спектра осмысленности не только в нахождении причинно-следственной связи событий, но и в понимании и оценивании своих возможностей, выстраивании авторской позиции и временной перспективы. Выразительность образа наррации формируется посредством целостности структуры, осмысленности связей между всеми компонентами. Что, несомненно, отражает завершенность композиции и является главным ядром терапевтического процесса.
Литература
- Никитин В.Н. Арт-терапия: учебное пособие / В.Н. Никитин. – М.: Когито-Центр, 2014 (Университетское психологическое образование)
- Никитин В.Н., Цанев П. Образ и сознание в арт-терапии / В. Н. Никитин,
П. Цанев. – 2-е изд., исправл. и доп. – М.: Когито-Центр, 2018 - Уайт М. Карты нарративной практики / М. Уайт пер. Д.А.Кутузова. –
М.: Генезис, 2010 - Bruner, J.S. (2003). Making Stories: Law, Literature, Life. Harvard University Press
После продолжительной работы методом СОМН в комплексе с разными методами арт-терапии на последней встрече участница создала образ себя (рис. 4) «Цветение». Данная работа, в сравнении с первой, отличается собранностью всех элементов первого образа в единое смысловое пространство. Главная фигура обозначена и гармонизирует с фоном. По комментариям участницы, образ содержит два поля: «собственное личное поле, пространство как женщины, и второе, где она мать и супруга». Образ логически выстроен, детали согласованны между собой и осмысленно включены в единое поле. Эмоциональная стабильность и целостность всего рисунка подтверждают результаты по диагностике формализованными методами: участница удовлетворена жизнью, имеет выстроенную опору в понимании себя, своих чувств, своих личностных границ, видит возможности и временную перспективу. Также решилась проблема с агрессией и аутоагрессией в повседневной жизни. Спустя месяц после прохождения терапии участница также отмечает стабильность изменений и построение перспективы на будущее в своем личном развитии.
Как мы видим, структурно-образное моделирование нарратива по критериям построения композиции и принцип целостности формирования художественного образа способствуют решению проблем респондентов, обусловленных различными обстоятельствами жизни и деструктивностью восприятия образа «Я».
На основании проведенных исследований мы делаем выводы о том, что понимание нарратива как целостного образа, имеющего композиционное построение, возможно в соединении всех элементов проявления респондента в единое пространство арт-терапевтического процесса. Таким образом, формируется целостность в работе с актуальной проблематикой личности обратившегося за помощью. Применяя нарративный подход в арт-терапии, мы стремимся к гармоничности создаваемого респондентом образа, к расширению спектра осмысленности не только в нахождении причинно-следственной связи событий, но и в понимании и оценивании своих возможностей, выстраивании авторской позиции и временной перспективы. Выразительность образа наррации формируется посредством целостности структуры, осмысленности связей между всеми компонентами. Что, несомненно, отражает завершенность композиции и является главным ядром терапевтического процесса.
Литература
Как мы видим, структурно-образное моделирование нарратива по критериям построения композиции и принцип целостности формирования художественного образа способствуют решению проблем респондентов, обусловленных различными обстоятельствами жизни и деструктивностью восприятия образа «Я».
На основании проведенных исследований мы делаем выводы о том, что понимание нарратива как целостного образа, имеющего композиционное построение, возможно в соединении всех элементов проявления респондента в единое пространство арт-терапевтического процесса. Таким образом, формируется целостность в работе с актуальной проблематикой личности обратившегося за помощью. Применяя нарративный подход в арт-терапии, мы стремимся к гармоничности создаваемого респондентом образа, к расширению спектра осмысленности не только в нахождении причинно-следственной связи событий, но и в понимании и оценивании своих возможностей, выстраивании авторской позиции и временной перспективы. Выразительность образа наррации формируется посредством целостности структуры, осмысленности связей между всеми компонентами. Что, несомненно, отражает завершенность композиции и является главным ядром терапевтического процесса.
Литература
- Никитин В.Н. Арт-терапия: учебное пособие / В.Н. Никитин. – М.: Когито-Центр, 2014 (Университетское психологическое образование)
- Никитин В.Н., Цанев П. Образ и сознание в арт-терапии / В. Н. Никитин, П. Цанев. – 2-е изд., исправл. и доп. – М.: Когито-Центр, 2018
- Уайт М. Карты нарративной практики / М.Уайт пер. Д.А.Кутузова. – М.: Генезис, 2010
- Bruner, J.S. (2003). Making Stories: Law, Literature, Life. Harvard University Press
Рис. 4. «Цветение». Описание рисунка – цитата участницы: «Это мой мир, где я мама, супруга и просто женщина. Вот наша семья, а вот дети, а вот я сама, мы вместе цветем, и у каждого есть свое личное пространство»
Версия для печати:
Републикация части материала, не превышающей по объему 25% исходной статьи, допускается с обязательным указанием автора и гиперссылкой на адрес полнотекстового материала на сайте art-in-psychology.com
Републикация части материала, не превышающей по объему 25% исходной статьи, допускается с обязательным указанием автора и гиперссылкой на адрес полнотекстового материала на сайте art-in-psychology.com
